Неточные совпадения
Теперь и эта его жертва — предложение жениться — оказалась напрасною. Ее не
приняли. Он не опасен, и даже не нужен больше. Его отсылают. Он терпел в эту минуту от тех самых
мучений, над которыми издевался еще недавно, не веря им. «Нелогично!» — думал он.
Про старца Зосиму говорили многие, что он, допуская к себе столь многие годы всех приходивших к нему исповедовать сердце свое и жаждавших от него совета и врачебного слова, до того много
принял в душу свою откровений, сокрушений, сознаний, что под конец приобрел прозорливость уже столь тонкую, что с первого взгляда на лицо незнакомого, приходившего к нему, мог угадывать: с чем тот пришел, чего тому нужно и даже какого рода
мучение терзает его совесть, и удивлял, смущал и почти пугал иногда пришедшего таким знанием тайны его, прежде чем тот молвил слово.
Приняв этот третий совет могучего духа, ты восполнил бы все, чего ищет человек на земле, то есть: пред кем преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться наконец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потребность всемирного соединения есть третье и последнее
мучение людей.
Булгарин с Гречем не идут в пример: они никого не надули, их ливрейную кокарду никто не
принял за отличительный знак мнения. Погодин и Шевырев, издатели «Москвитянина», совсем напротив, были добросовестно раболепны. Шевырев — не знаю отчего, может, увлеченный своим предком, который середь пыток и
мучений, во времена Грозного, пел псалмы и чуть не молился о продолжении дней свирепого старика; Погодин — из ненависти к аристократии.
Но хоть и грубо, а все-таки бывало и едко, а иногда даже очень, и это-то, кажется, и нравилось Настасье Филипповне. Желающим непременно бывать у нее оставалось решиться переносить Фердыщенка. Он, может быть, и полную правду угадал, предположив, что его с того и начали
принимать, что он с первого разу стал своим присутствием невозможен для Тоцкого. Ганя, с своей стороны, вынес от него целую бесконечность
мучений, и в этом отношении Фердыщенко сумел очень пригодиться Настасье Филипповне.
Для Дэзи, всегда полной своим внутренним миром и очень застенчивой, несмотря на ее внешнюю смелость, было
мучением высиживать в обществе целые часы или
принимать, поэтому она скоро устала от таких центров кипучей общественности, как Париж, Лондон, Милан, Рим, и часто жаловалась на потерянное, по ее выражению, время.
Как это сделалось в ней, что те результаты, за которые я пожертвовал полжизнию, до которых добился трудами и
мучениями и которые так новы мне казались, что я ими дорожил,
принимал их за нечто выработанное, — были для нее простыми, само собою понятными истинами: они ей казались обыкновенны.
— Что это за
мучение с вами: «
приняли», «не вышел», — говорите толком!
«Ничего!» Выходит, что камышинский мещанин сужден, осужден, закован, сослан, готовится
принять неведомую меру
мучений из-за… ничего! Казалось бы, к тому, что характеризуется этим словом «ничего», можно относиться лишь безразлично. Между тем, камышинский мещанин относится к нему страстно, он является подвижником чистого отрицания, бесстрашно исповедуя свое «ничего» перед врагами этого учения.
Судорожно вздрагивая при каждом шаге и с
мучением ловя раскрытыми устами воздух, оно исторгало из своей пустой груди те ужасные вздохи, которые кадеты
приняли за вздохи из гроба.
«Есть ли
мучение на этой новой земле? — спрашивает смешной человек. — На нашей земле мы истинно можем любить лишь с
мучением и только через
мучение! Мы иначе не умеем любить. Я хочу, я жажду, в сию минуту, целовать, обливаясь слезами, лишь одну ту землю, которую я оставил, и не хочу, не
принимаю жизни ни на какой иной».
Если она приблизила его к себе, если
принимает его с глазу на глаз, то единственно для того, чтобы этим способом мстить ему, чтобы наслаждаться его
мучениями.
Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale, [ангины,] но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le médecin intime de la Reine d’Espagne [Лейб-медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого-то лекарства, для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг
приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в
мучениях, прежде чем могли подать помощь.